МАКСИМОВА ЗОЯ ПАВЛОВНА

МАКСИМОВА ЗОЯ ПАВЛОВНА

                                                                              Смотрю назад в продымленные дали
                                Нет, не заслугой в тот зловещий год,
                                А высшей честью школьницы считали
                                Возможность умереть за свой народ!

Все для фронта

       1941 год. В наш уральский городок Невьянск война ворвалась сразу. В город прибывали эшелоны с людьми, эвакуированными из города Ленинграда. Эшелоны с ранеными, осиротевшими детьми. Госпитали были размещены в трех школах, поэтому мы, ученики 9-10 классов, учились в 3-ю смену, а утром помогали медицинским работникам выхаживать раненых.

На территории города был машиностроительный завод, который сразу же перешел на выпуск оборонной продукции - делали снаряды (вес оного снаряда - 24 килограмма).

Прошла мобилизация, ушли на фронт отцы и старшие братья. И мы, подростки-старшеклассники, встали к станкам. Работали по 12-14 и более часов, не уходили с завода, пока была не сделана норма. А норма всё увеличивалась, так как снарядов фронту надо было всё больше и больше. В обеденный перерыв, вместо обеда, ложились тут же, под станком, и засыпали. Просыпались так же быстро под зычный голос бригадира: «Рабочий класс, подъём!». А пройдёт мимо и скажет: «Ох, и работнички!», потому что к станку становились на подставку из 2 - ящиков, так как не могли достать до ручек управления станком. В свободное время ещё сушили картофель, морковь, собирали тёплые вещи, отправляли на фронт посылки.

Учимся воевать

1942 год. Нас, группу девушек (35 человек), военкомат по нашей просьбе направил в город Омск в медицинское училище. Нас готовили для работы в госпиталях и медсанбатах медсёстрами.

Запомнились первые дни "почти" солдатской жизни. Пока 10 дней были на карантине ходили все в своей одежде. По окончании карантина всех повели в баню. Подстригли под мальчиков и выдали обмундирование: бушлат, шапку - ушанку, ботинки, юбки, бельё и гимнастёрки. Всё было новое, кроме гимнастёрок - они были с заштопанными дырками от прострелов. У моей гимнастёрки была дырка на груди, на левом кармане. У меня сразу похолодело всё внутри: значит, кто-то был убит пулей или осколком прямо в сердце. А когда переоделись и посмотрели друг на друга - не узнали, и от смятения расплакались. Вот тут уже почувствовали, что такое война.

         Помимо специальных предметов и строевой подготовки, учили разбирать и собирать винтовку и пулемёт, стрелять тоже учили. По соседству с нами было артиллерийское училище. Были ночные подъёмы по тревоге на боевые учения в непогоду, и в дождь и в снег. Ползли по-пластунски по болотам с винтовкой, противогазом, санитарной сумкой, чтобы оказать помощь пострадавшим на полигоне в учебном бою артиллеристам.

В боевом строю

По окончании училища нам присвоили воинское звание - старший сержант медицинской службы и направили по медсанбатам и госпиталям. Мы, 10 девочек, были направлены на Сталинградский фронт. Сталинград был уже освобождён, но от города остались руины, пепелища. Кругом валялась разбитая техника, трупы немецких солдат; всё в дыму и смраде. На окраинах города ещё шли бои. Здесь был сформирован санитарный поезд, и мы начали свою армейскую жизнь. Так на колёсах и двигались за линией фронта с ранеными. Тех, кого вылечивали, отправляли в запасные полки, а многих - на лечение в глубокий тыл.

Стояли мы как-то на небольшой узловой станции (названия не помню), там было скопление воинских эшелонов. Были разрушены железнодорожные пути, шёл ремонт, и все ждали отправки. Мы с одной девочкой пошли с котелками на водокачку за водой. Набрали воды, идём обратно мимо воинского эшелона. В одном из вагонов красноармейцы-танкисты попросили воды напиться. Я им стала подавать котелок, а двое солдат выпрыгнули из вагона, подхватили меня под руки и подняли в вагон. Долго меня не отпускали, объясняя это тем, что им нужна медицинская сестра. Дело даже дошло до их командира, который уговаривал меня остаться (они ехали после пополнения и формирования на передовую после боёв под Сталинградом). В конце концов, меня всё-таки проводили до санпоезда, где начальник поезда отпустить меня с замполитом напрочь отказался.

Первая бомбёжка

Боевое крещение приняли на станции «Красный Сулин» Ростовской области. Большая узловая станция. Постоянно налетали бомбардировщики, бомбы сыпались, как горох. Пути были разрушены, из-за остановки движения на станции было скопление воинских эшелонов с боеприпасами, людьми, продовольствием и цистерны с горючим. Налёты всё учащались. Загорались составы, взрывались цистерны с горючим и военная техника. Взрывались цистерны с горючим. Раненых уносили, все было в саже, грязи и крови. От усталости валились с ног. Кругом стоны, грохот, жара, даже не описать. Действительно - «даже небу было жарко». Чем-то горячим (или головёшкой, или осколком снаряда) мне сильно обожгло колено. В спешке я этого не почувствовала, но потом долго болела.

Но постепенно всё рассеялось, остановили пожары, сформировали составы, отремонтировали пути и снова поехали ближе к фронту. Вскоре я заболела малярией, меня сняли с поезда и отправили в полевой госпиталь. Нашей 5-й ударной армией ППГ № 5342. По выздоровлению меня оставили там работать.

 

Фронтовыми дорогами

Так и прошли с этим госпиталем по дорогам войны всю Украину, Молдавию, Белоруссию, Польшу, Германию. Получили приказ на передислокацию: грузили на машины оставшихся раненых, имущество, а сами шли по 40-60 и больше километров, в основном, ночью, впотьмах, в любую погоду, по бездорожью. Попадали под бомбёжки и обстрелы.

Прибудем в пункты назначения, а тут одно пепелище. Хорошо, если уцелело какое-то здание: наскоро ремонтировали, как могли, развертывали госпиталь. Если не было такой возможности, размещались в землянках, развертывали палатки. Работали день и ночь. Сами дрова заготавливали, буржуйки топили. Трудно было, не досыпали. Но тогда не было слова «не могу», а было слово «надо»!

Сначала работали в операционном блоке. При сложной операции чувствовала себя очень плохо, держась за стену вышла из операционной, потеряла сознание. Работала и палатной сестрой, и в перевязочном блоке. Бойцы говорили, что работаю уникально: безболезненно накладываю повязки. Сильно заболело горло, 7 месяцев была без голоса, говорила шепотом, перевели работать в палату тяжелобольных. Когда в госпитале было мало раненых, и готовились к передислокации, помогали работникам кухни: перебирали крупу, чистили овощи, мыли посуду, чистили котлы.

Вспоминается курьезный случай медсестер. Медсестра Верочка была маленькая ростом, мыла суповой котел. После суточного дежурства котел был теплый, она забралась в него и уснула. Обнаружили ее, когда стали заливать воду.

Подошли к переправе через реку Днепр. Такое никогда не забывается. Переправу непрерывно бомбили. Саперы постоянно восстанавливали понтонный мост. Переправлялись, как могли: и вплавь, и на обрубке дерева, под свистом пуль и осколков над головой. Было очень много убитых и раненых, некуда было класть, не хватало продуктов питания, медикаментов, перевязочного материала. Зрелище было ужасным. Но выдержали, отстояли Днепр и двинулись дальше. Ведь были такие моменты, что без слез и содрогания вспомнить невозможно, но не было страха, было только горе и ненависть врагу. Здесь на переправе и ранило меня осколком в позвоночник, но полежать как все не было возможности. С перевязанной спиной продолжала работать.

Не перестаю удивляться мужеству, верности и стойкости солдатов. Мы с шофером госпиталя поехали на санитарной машине в очередной рейс в санбат, за ранеными. Вперед проехали благополучно, загрузили машину ранеными. Я уселась с ними в кузове. На обратном пути попали под обстрел. По дороге шли солдаты, машины с боеприпасами, население возвращалось в освобожденные села и города. Дорога была забита, но у нас были раненые. Мы были в ответе за их жизни. Шофер Саша Желтушкин вел машину по обочине, делая все, что мог, боясь еще наскочить на мину. Выехали из зоны огня благополучно. Раненые все были в сохранности, а вот шофер Саша оказался ранен: пуля пробила плечо. Но он настолько искусно вел машину и несколько раз спросил, как там дела у нас в кузове. Когда приехали в госпиталь, он остановил машину и потерял сознание. А ведь можно было остановить машину и наложить на рану повязку. Но он думал не о себе, а о раненых. Сашу вылечили и он снова колесил на свое «санитарке» по дороге войны. Это был добрый, веселый, всегда улыбающийся паренек, любимец госпиталя. В свободное время брал гитару, шел в палаты к раненым и давал импровизированные концерты.

Народ не покорить

Стояли мы в селе Великая Александровка, возвращались жители из лесов и не находили своего дома. На пепелище рыли землянки и жили. Отступал враг, уничтожая все, что не могли забрать и вывезти. Это были варвары! Оставшуюся муку, зерно на складах смешивали с песком, бытовым стеклом, золой, известью и высыпанным пером из подушек, чтобы было не пригодно. Жгли поля, скот. Казалось, что возвратившимся людям есть нечего, но они находили какие-то продукты и старались это последнее принести раненым.

Настала пасхальная неделя. В селе была церковь. Служители церкви собрали пасхальное подаяние: мясо, сало, мед, муку и др. продукты (казалось, что их вообще быть не могло) и на подводе все подвезли к госпиталю. А служитель церкви во всем своем одеянии попросил разрешения у начальника госпиталя и, надев халат, сам всем раненым разнес крашеные яйца. Население голодало, не было медикаментов, вместо одежды были лохмотья. Но люди были рады, что остались в живых.

И доброе слово лечит

У меня все еще болело горло, даже собирались делать операцию (это было связано с голосовыми связками). И я работала в палате крайне тяжелых больных. За глаза мы называли ее «смертичкой», т.к. из нее живыми не возвращались.

Ведущий хирург и главный врач госпиталя всегда нам говорили, что лечит больного не только лекарство, а улыбка, ласковые руки и доброе слово. «Прислушивайтесь даже к бреду больного. В бреду, они могут высказать свои думы и желания».

И вот в этой «смертичке» лежали офицер-летчик. В сознание после двух сложных операций приходил редко. В бреду, как на передовой, вел бой с противником, отдавал команды, а когда приходил в сознание - с трудом открывал глаза и ни с кем не разговаривал. Лечащий врач говорил, что он не жилец. Но вот однажды, опять после жаркого боя (конечно, в бреду) он выговорил: «Горячий чай, самовар». Откуда-то достали самовар, разожгли его углями, еще шипящий поставили около него в палате. Надо было видеть его удивление и радость, когда он пришёл в себя. Глаза ожили, он жестом руки попросил дать ему чай, пил торопясь, обжигаясь. Казалось, с чаем в него возвращается жизнь. И выжил, выписался в свою часть. Подобных случаев было очень много, всего не опишешь.

Дети тоже воевали

Лежал на лечении в госпитале мальчик лет 10-11. «Сын полка» подобрали его артиллеристы на «дорогах войны». Ранение было не тяжелое: выписали, и приехал за ним политрук. Здесь же, в госпитале, он вручил ему орден "Красная звезда». Такую высокую награду давали за геройский подвиг. Артиллерийский полк стоял на формировании и пополнении в одном из освобожденных сел Белоруссии. Здесь стояло несколько воинских частей, мальчик был в одном из них: носил военную форму, выполнял обязанности адъютанта при командире.

И вот командир заболел, а Лёня (так звали мальчика), запомнил, как его в детстве бабушка лечила парным молоком. Нашел Леня хозяйку, у которой была корова и попросил котелок молока для заболевшего командира. Хозяйка доила корову, он зашел в хату и стал ждать. Его внимание привлек шорох и на полу: из щели высунулся какой - то металлический предмет, ещё раз показался и исчез. Мальчик прислушался. Из-под пола доносилась непонятная речь. Вошла хозяйка, налила молока, и он ушел, ничего не сказав и не спросив. А командиру про это рассказал подробно. Были приняты срочные меры, и в подполье были схвачены немцы с рацией. Они уже успели передать своим, что здесь скопление воинских частей: танки, самолеты и др. техника. Наше командование дало приказ на срочную передислокацию всех частей, а через день сюда налетели фашистские самолеты - бомбардировщики и бомбили пустое место. Вот за такой поступок, смекалку, он и получил свою награду. Это была долгожданная победа.

Наш штаб армии был расположен в восточной части города Берлина в районе Карсхорста. Жили мы в домиках-коттеджах. Нас, двоих девчонок, поместили в особняке инженера-энергетика. Хозяйка с 2 сестрами жили в подвальном помещении. На первом этаже жили мужчины-портные, а на втором этаже мы с Ларисой. Сейчас она живет в Астрахани, мы переписываемся и встречаемся 1 раз в год. Муж хозяйки-немки с сыном воевали в России. Сын к этому времени был убит под Смоленском, а от мужа она давно не получала известий. Наш командующий армией генерал-полковник Николай Эрастович Берзарин, был приказом маршала Жукова назначен первым военным комендантом города Берлин. 28 апреля 1945 года был издан приказ № 1. Согласно этому приказу вся власть в Берлине перешла в руки Советского командования. Бои продолжались на окраине Берлина, а так же в Чехословакии, в Румынии, в Венгрии. А 8 мая в 1 час ночи по московскому времени был подписан акт о полной и безоговорочной капитуляции фашистской Германии. А под утро была снята маскировка света. Город вспыхнул огнями. В здании, где был подписан акт о капитуляции на улице Фрид. Шинкель-Штрассе, сейчас мемориал-памятник.

В этом здании 9 мая 1945 года мы и отпраздновали день победы, был дан банкет, на котором были многие военачальники советского Союза и союзных войск. Нас девчонок пригласили на обслуживание банкета. Мы впервые за многие годы надели гражданское платье и туфли. Как все радовались этому дню. Пели песни со слезами на глазах и плясали. Даже маршал Жуков Г.К. плясал!

Но 16 июня нас постигло большое горе - трагически погиб генерал-полковник Берзарин Н. Э. в автомобильной катастрофе. Были траурные дни. И советским командованием Берлина был назначен генерал - полковник А. В. Горбатов. В сентябре 1945 года в районе рейхстага был проведен парад, советских, английских, американских, французских войск и войска Польского. По просьбе командования мы были в Германии до конца октября месяца. Однажды вызывают меня и говорят, что со мной хочет связаться брат. Было это 25 августа в мой день рождения. Я сказала, что это ошибка, у меня брат еще маленький и далеко, на Урале. Но, к моему удивлению, это действительно оказался мой брат, только двоюродный. Случилось это так: наши ездили в санотдел за медикаментами, там разговорились два шофера и по номеру полевой почты определили, что мы были друг от друга в нескольких километрах. Вот и приехал поздравить меня с днем рождения.

Вот так и проскочили пол Европы, полземли и вернулись домой в октябре, имея благодарность Жукова, несколько благодарностей командования и правительственные награды: Орден Отечественной войны второй степени, медаль за победу над Германией, медаль за освобождение Варшавы, медаль за взятие Берлина, медаль за оборону Сталинграда и освобождение Белоруссии. В 35-летие дня победы по туристической путевке с группой ветеранов посетили город-герой Волгоград. В 1977 году в составе туристической группы области довелось снова проехать по местам прошедших боев от Бреста в Польшу, ГДР и Чехословакию. И еще раз вспомнились тяготы и ужасы войны, о них напомнили надгробные плиты погибших советских воинов.

Памятник в Трептов - парке в ГДР советский солдат с советской девочкой на руках. Напомнило об этом и поселение концлагеря Заксенхаузен в Германии и улицы нашего командующего 5 ударной армией. Называется она Берзаринштрассе. Полевая почта нашей части была в в/ч 196. Нет, наш народ никогда не забудет и не простит этого!

Записано в 1986 году.